К "Тайнам Гистреля"

Город Гистрель – истинная жемчужина провинции Вигесимо Квинто. Ровесник Империи, он появился, когда разрозненные домены потянулись друг к другу и смертельный туман Промежутка стал обычной предутренней дымкой, которую развеял свежий ветер. Два соседних домена, ле Чуза и Халькон, объединившиеся под властью Императора и Вселенской церкви соединились между собой дорогой. На ее перекрестке и вырос город Гистрель – обитель умелых, приют обездоленных, дом свободных. И дом ле Чуза, и дом Халькон хотели украсить корону своих владений Гистрелем, как самым ценным бриллиантом. Усобица длилась и длилась. Корона милостиво увещевала мятежных графов время одуматься, но они не одумались. Вердикт Императора был суров. «Отныне и навеки город Гистрель с прилегающими к нему землями исторгается из-под руки любого сениора, кроме Моей Милости. Я дарую ему статус Имперского города. Платить налоги и подчиняться он будет только Мне». Так Гистрель стал вольным имперским городом и были ему дарованы неслыханные привилегии – беспошлинная торговля целебным корнем аралии и право на самоуправление силами городской общины. Только самые толковые и разумные горожане избирались в магистрат и город расцвел.
Костью в горле у обоих графов торчит Гистрель – слишком богатый, слишком свободный. Они даже почти готовы оставить старые раздоры и объединиться, лишь бы нагнуть голову подлым холопам, невесть что о себе возомнившим. Почти – да не совсем. Слишком много меж ними пролитой крови и застарелой вражды.
Хальконы – отважные воины, даже девы этого славного рода владеют оружием и дадут фору иным рыцарям. Хальконы ходили в четыре Священных Похода из каждого возвращались, овеянные славой – и с богатой добычей. Но уже давно не поднималось священное знамя и бранная доблесть Хальконов требует выхода. Их лихие вылазки стали притчей во языцех во всей провинции. Больше всего, конечно, от них страдают Ле Чуза.
Ле Чуза – не менее древнее и славное семейство. Только кознями недругов объясняют они тот факт, что во время принятия Лейренского эдикта не были они приняты в ряды Великих домов, возглавив ряды высшей имперской знати. Ле Чуза ведут переписку с древнейшими родами Империи, их представитель постоянно заседает в сенате и много времени занимает у графа Ле Чуза переписка – надо быть в курсе всех последних столичных новостей и веяний. Одна беда – интриги графа пока не приносят ему желанной власти, хотя богатством его Создатель не обидел. До богатства гистрельских старшин ему, конечно, далеко, но и Халькону до него ох, как неблизко.
А гистрельские старшины знай себе торгуют аралией беспошлинно, да стены укрепляют. Одна у них беда – запрещает им наместник большие силы содержать. А денег-то хватает и кондотьеров, охочих до золота, тоже. Нынче городом управляет магистрат из добрых и уважаемых глав торговых гильдий - мэтра Тельеса, мэтра Хайме, а также ремесленных цехов - мэтра Муле и мэтра Бритто. А во главе магистрата по общему согласию гильдий и цехов Гистреля стоит уважаемый Оттавио, глава банкирского дома "Оттавио Гистрельо и партнеры".
Только две силы и могут удержать порядок в провинции – наместник да епископ. Наместник Его Императорского Величества в провинции Вигесимо Квинто – первый человек, сам Император повелел ему охранять здесь покой и порядок. А рода наместник наш такого, что древнее и не придумаешь – из Высокого дома Драйден, приближенного к трону, Опоры Короны. Сам наместник одинаково ровен со всеми, но ходят упорные слухи, что дому Ле Чуза он благоволит, Хальконов же недолюбливает. Хальконы, впрочем, платят ему полной взаимностью.
Епископ же Гистрельский, отец Гийом – полная наместнику противоположность. Где наместник чопорен, отец Гийом приветлив. Где наместник грозит карами – отец Гийом увещевает и даже к гордецу Халькону сумел подобрать ключ, часто навещает его замок и беседуют они никому не известные разговоры. Впрочем, наверняка старается отец Гийом божью искру в Хальконе раздуть, а злое начало укротить. Даже странно, как такого доброго епископом сделали – говорят, при Святом Престоле грызня ничуть не хуже, чем при мирском.
Так и жила провинция – и шатко, ни валко, не лучше, да, пожалуй, что и не хуже, чем у других – пока, в злополучное лето Господне 1597-е, все чуть было не пошло прахом…